To translate the text to the English, German or French languages, press the button located in the bottom part

Нью Стейтсмен (Великобритания), 16 февраля 2000 года
Неправдоподобный диктатор России
КГБ был особой школой, прививавшей самую высокую степень цинизма в оценке ситуации или характера
Перевод Interfax.ru

В то время как Владимир Путин идет к посту президента, ибо кто же его может остановить? - ему удивительно везет. Во-первых, российская армия изгнала чеченских боевиков из Грозного - тех самых бойцов, которые бросили вызов российским силам в первой чеченской войне (1994-96 г.г.), и победили, тех, кто, как считали многие, победят вновь. Во-вторых, он подписал договор с соседней Белоруссией - подготовленный в президентство Ельцина - о создании федерации, которая будет представлена как первый кирпич в восстановлении Советского Союза.

В-третьих, российская экономика растет впервые после начала реформ при Михаиле Горбачеве - примерно на 3 процента. Частично это объяснимо ростом цен на нефть, но также и спуртом местного производства, которому придала импульс вынужденная девальвация рубля 18 месяцев назад. Российскими товарами, особенно продовольствием, заполнены магазины, они отлично упакованы и часто хорошего качества. Выпускаются новые модели "Москвича" и "Лады" - возможно, это и не последние достижения технологии, но они стоят вдвое дешевле новых западных массовых машин. (...)

Каждый из этих моментов удачи в основном местного происхождения - все сделано в России. В каждом случае Запад высказывал неодобрение. Он громко возражал против чеченской войны (хотя, как заметил в недавнем интервью бывший глава внутренней службы безопасности, "мы понимаем по тону, что это несерьезно"), ратуя за урегулирование по типу ольстерского и предлагая иностранное посредничество. Он молчаливо возражал против девальвации, продолжая советовать вести беспощадную войну с инфляцией в сочетании с сохранением относительно твердой валюты. Он молчаливо возражал против федерации с Белоруссией, настаивая на том, что все 15 республик бывшего СССР - ныне все они независимые суверенные государства - должны таковыми оставаться, и что любая попытка собрать их вместе с российской стороны сыграет на руку националистам и империалистам. В каждой из этих областей Путин игнорировал западное мнение.

Американский дипломат и политический советник - ветеран службы в Москве, находившийся здесь с Мадлен Олбрайт, - как-то высказал мне за завтраком предположение: популярность Путина таится в его способности интуитивно понять, чего больше всего хотят россияне, и что нужно сделать, чтобы они себя вновь почувствовали самими собой как народом. Борис Ельцин и его соперник и жертва Михаил Горбачев были оба советскими людьми, влюбившимися в свое представление о Западе. Горбачев все глубже убеждался в том, что это хранилище гражданских и демократических мудростей, к которым Россия должна получить доступ. Ельцин видел в Западе материальное изобилие, от которого Россия самоустранилась. Оба становились все ближе к своим западным собеседникам - Тэтчер, Бушу и Колю в случае с Горбачевым, Колю и Клинтону в случае с Ельциным, нежели к их собственным старшим товарищам (хотя в последние годы у власти Ельцин вернулся к маленькому "семейному" кружку). Поступая так, они теряли связь с собственной страной, а это постоянное искушение для правящих классов России в течение столетий.

Сейчас Путин выражает суть России. Он государственник. Таковы же и россияне, все более становящиеся сторонниками сильного государства, поскольку они только что перенесли внезапное и ужасающее его ослабление. Большую часть своей взрослой жизни он был в КГБ. (:) Сотрудники КГБ являлись элитой, успешно продвигаемой в послесталинские годы на роль защитников отечества, а не запугивателей населения. Сегодня воспоминание о временах, когда КГБ был становым хребтом порядка, особенно ценится.

Но Путин интеллигентен и способен овладеть иностранным языком; он не трепещет перед Западом, не нервничает чрезмерно по его поводу. Рожденный в 50-е годы, он не помнит Сталина, в отличие от Горбачева и Ельцина; его семья - пролетарии, которых не посещали репрессии. Он взрослел и работал в позднекоммунистическую эпоху, когда приверженность формальным коммунистическим взглядам была обязательна, но реально в эти идеалы никто не верил. Как офицер КГБ, работавший за рубежом и часто посещавший Западную Германию, он ясно мог видеть превосходство Запада как экономической системы. И в самом деле, именно из рядов КГБ исходили импульсы Андропову и Горбачеву, превратившиеся в их планы модернизации. Он, как говорили мне многие за последние две недели, "современный человек". Под этим подразумевается, что ему легко общаться с внешним миром, и столь же легко находиться на вершине современной России.

Горбачев и Ельцин пришли к выводу, что демократия и капитализм - сочетание системы гражданских добродетелей и источника легкого обогащения. Путин не верит, что это обязательно так. Он смотрит на западные атрибуты и институты с соразмерным прагматизмом: если демократия и рынок работают в согласии с возрождением государства и его влияния - прекрасно. Поскольку он потратил значительную часть жизни, шпионя за демократической рыночной экономикой, которая восстановилась и стала наиболее мощным государством Европы, ему предопределено верить в эффективность западной модели. Но только если она будет приспособлена к российским условиям и сможет содействовать росту богатства и могущества России, а также укреплению его собственной базы власти. Демократия в качестве фундаментального принципа и капитализм как необратимая система экономической жизни все еще имеют мало приверженцев в России. Тем не менее вовсе не немыслимо, чтобы Путин не расширил ряды этих приверженцев, хотя и без собственной веры в оба принципа, в которые истово верили два его предшественника.

Двое последних лидеров России действовали хитро, когда применяли силу против кого-нибудь. Горбачев санкционировал ее в Балтии и Грузии, но использование спецназа против демонстрантов было немногим хуже, нежели в западных странах в 60-е годы. Ельцин согласился на чеченскую войну, но у него не лежало сердце к ней, он не поддержал свой коррумпированный генеральный штаб и вывел оттуда войска так скоро, как только смог, оставив своих военных кипящими от негодования. Путин, видимо, хладнокровно рассчитал применение силы: сколько ее необходимо для его победы? В этом он, может быть, проявил больший "гуманизм", чем Ельцин, и "его" чеченская война (начавшаяся под руководством в основном отсутствовавшего Ельцина) сопровождается значительно более низким уровнем потерь, нежели первая.

Горбачев и Ельцин думали, что они живут в новой либеральной и мирной эпохе, и действовали соответственно. Путин знает, что его страна все еще в состоянии своего рода войны, и таким образом, вычисляет, как любой лидер на войне, даже на стороне "хороших": "Сколько "их" надо нам убить и сколько "наших" надо уберечь? Какие преимущества мы получим?". Поскольку высшее политическое руководство мыслит таким образом, генералы чувствуют, что могут вести войну более успешно.

Так что сейчас нам точно не нужно бояться Путина. Он знает, что Россия не великая держава, даже если и тратит много усилий, убеждая соотечественников, что она великая. Он знает, как мало он может затратить на военных, хотя и обещал им вознаграждение за Чечню. Он знает, как Россия отстала - он посвятил свое новогоднее обращение проблеме изоляции России от процесса глобализации, которое было бы уместно и в качестве лекции в Лондонской школе экономики. (...)

КГБ был особой школой, прививавшей самую высокую степень цинизма в оценке ситуации или характера. Если Путин рассчитывает баланс смерти и власти в Чечне, то он сможет сделать аналогичное в отношении репрессий и власти в России. Некоторые россияне и иностранцы, живущие в России, уже говорят об этом на грани страха. (...) Успех в мобилизации народных настроений против врага (:) может оказаться слишком соблазнительным, чтобы им не воспользоваться.

Но если Путин мало симпатизирует демократии, он вовсе не обязательно предрасположен к суровому авторитаризму. В качестве бывшего хорошего сотрудника КГБ его анализ общества приведет его к выводу, что у России больше нет рефлексов страны, нуждающейся в кнуте. Он не любит ни Запад, ни его либералов. Но он был бы странным офицером разведки, если бы не увидел, что в обстановке ельцинской почти анархии страна стала неуправляемой в сравнении хоть с чем-либо, напоминающим систему, которая его вырастила и обучила. Он не более хорош, чем Йорг Хайдер (лидер Австрийской партии свободы. - Прим. ред.). Но в отличие от Хайдера, работа в КГБ выводит его на прямую - а не на риторическую - линию, восходящую к террору. Но, как и Хайдер, он неправдоподобный диктатор".

Ставропольские женщины
проголосуй за самую красивую

Телефоны агропредприятий Ставрополья

Книгу можно купить, телефон (8652) 94-14-56