В 20-х числах июня в ходе спецоперации в Алхан-Кале, закончившейся уничтожением известного полевого командира и террориста Арби Бараева, федеральные подразделения заходили в каждый дом и зачищали все, что попадется под руку. На их пути оказался и дом собственного корреспондента газеты "Коммерсантъ-Daily" в Чечне Мусы Мурадова. О том, как это было, он рассказывает со слов сестры Лейлы:

"Дом мой изрядно посечен осколками, но за время боев уцелел - бомбы и пожары его миновали. Сначала военные, это был армейский спецназ, потребовали показать, где спрятано оружие. Услышав, что никакого оружия здесь никогда не было, не поверили. Начали переворачивать все в доме, заглядывать во все щели, рылись в белье и шкафах. Наткнулись на старый ксерокс, начали требовать на него паспорт. Лейла объясняла военным, что здесь живет корреспондент Ъ, что это техника, которой он пользуется в служебных целях, да и ксерокс совсем старый. В подтверждение показала мои старые служебные удостоверения. "А-a, журналист, - сказал один из военных, - значит, на этом ксероксе масхадовские листовки печатал". И, не слушая ни сестру, ни соседей, погрузили ксерокс в грузовик.

Как и когда я получу все это назад? Думаю, никогда".

Грозненский рабочий и колхозница

Газета «Грозненский рабочий» выходит регулярно каждую неделю уже третий год. Вообще, основана она в марте 1917-го, в советские времена выходила ежедневно и была печатным органом обкома КПСС. Ее последний советский главный редактор Муса Мурадов пришел как-то к первому президенту Ичкерии Джохару Дудаеву поговорить о перспективах газеты в новых общественно-политических условиях. Джохар выслушал, прошелся по кабинету, ударил кулаком о кулак и говорит: «Понимаешь, Муса, гужбан идет». Газета некоторое время не выходила.

На логотипе свежего номера газеты «Грозненский рабочий» в правом верхнем углу первой полосы бугристый, как шестеренка, почти в натуральную величину орден Трудового Красного Знамени. Учредитель -- журналистский коллектив. Главный редактор -- Муса Мурадов.

-- Знаешь, -- говорит он мне, -- мы когда в 1995-м выпуск возобновили, я специально на рынок пошел посмотреть, как ее покупать будут. Встал у газетного развала, смотрю -- бабка русская на газету уставилась и спрашивает у продавца, мол, что старый «Грозненский рабочий» продаешь? Тот говорит -- нет. Бабка-колхозница заплакала и купила семь экземпляров... При мне всю пачку разобрали... Русские, чеченцы покупали...

В начале года газета «Грозненский рабочий» выпустила рекламные карманные календарики с изображением скульптурной композиции -- на фоне летней девственной природы присел, облокотился на ружье, задумался абрек Зелимхан, рядом пасется его лошадь...

-- Нужны сенсации, -- главный редактор отрезает от цельного типографского листа календарик, закругляет углы, -- Это тебе... На память... Сенсации нужны...

В позапрошлом году уже была одна. Газету цитировали все мировые агентства. Муса Мурадов назвал дату воскрешения Джохара Дудаева.

-- Сам придумал?

-- Сам напечатал... -- отвечает Муса, -- Скажу тебе по секрету: мы ведем переговоры с Шамилем Басаевым о публикации в газете сенсационных глав из его книги...

Я читаю кроссворд. Девять по вертикали: партизан, герой отечественной войны. Басаев подходит.

http://www.ropnet.ru/mac/ogonyok/win/199808/08-18-25.html

Президент Ассоциации белорусских журналистов, директор радио "Свобода" в Белоруссии Жанна Литвина считает это трагедией своего народа. Она предала гласности постановление Лукашенко, которым последний запрещает чиновникам давать интервью журналистам негосударственных СМИ и размещать рекламодателям рекламу в этих же СМИ. Жанна Литвина не боится репрессий и не собирается покидать свою родину. Причина -- она борется за свой народ, впавший в психокоматозный дурман. Мы, россияне, находясь в Швейцарии, сочувствовали Жанне и понимали ее. Как понимали и редактора газеты "Грозненский рабочий" Мусу Мурадова, которого профессиональный долг заставлял нести журналистские тексты через линию фронта в Осетию, чтобы там напечатать газету и вернуться с ней в охваченный пламенем Грозный. Квартира Мусы Мурадова, в которую попала российская бомба, долгое время служила штабом и пристанищем для всех российских и иностранных журналистов, приезжавших писать правду о войне. Их кормили не только Муса, но и чеченские женщины. От Мусы ушла жена, сказав: "Я тебе не жена, твоя жена -- газета". Муса приводил нам конкретные примеры, как дезинформация на этой войне оборачивалась смертями ни в чем не повинных детей, стариков и женщин, о том, как важно журналисту в такой ситуации быть честным.

Муса много и проникновенно говорил о своем народе и о том, что в этой войне нет победителей и побежденных. С ним, конечно же, никто и не спорил. Но всякий раз, когда я слушала Мусу или Жанну, меня неотступно преследовала мысль: народ, выбирающий себе власть, способную вытирать ноги о журналистов и бросать бомбы на головы своих же сограждан, -- какой жизни достоин этот народ? Может быть, той, которой живет, и достоин? Но при чем здесь тогда Муса или Жанна? Они же эту власть не выбирали. Почему война в Чечне повергла в панику женевцев, но не вызвала волны негодования в Тюмени или в Тамбове? Разве только потому, что там не находится резиденция ООН?