To translate the text to the English, German or French languages, press the button located in the bottom part

Надежда Ажгихина

Не был ни ранен, ни контужен

ПО НОЧАМ он вскакивает, кричит, зовет на помощь, обещает кому-то отомстить. Днем - замкнут, неразговорчив, ни с того ни с сего начинает скандалить с родными. Работы нет - ведь и профессии никакой у него нет, мать боится к нему подойти. Не был ни ранен, ни контужен, но на его глазах на мине подорвался лучший друг. Говорит, что хочет снова в Чечню - "всех их перебить", - так Алла Васильевна Власова, председатель Брянского комитета солдатских матерей, рассказывала об одном из мальчишек, обратившихся в комитет за помощью. Похожие истории рассказывают солдатские матери из Сибири и Приморья, средней России и Заполярья. "Чеченский синдром". Болезнь, охватившая тысячи молодых мужчин России - и не только недавних солдат срочной службы. В Ростове-на-Дону, на миротворческой конференции "Женщины за мир без войн и насилия", где мы встретились с Аллой Власовой, я разговаривала с тридцатилетним парнем, работающим охранником фирмы, бывшим "серым гусем" (наемником), проведшим в Чечне пять месяцев в 1995 г. Он давно уже дома, но говорит только о пережитом там и тоже готов вернуться воевать, и в глазах его мерцает тяжелый огонь жажды мщения.

"Чеченский синдром" - родной брат "афганского", "вьетнамского", "алжирского". В психиатрии отмечен как "посттравматические стрессовые расстройства". Термин возник в 80-х в Америке - после десятилетней упорной борьбы вьетнамских ветеранов за свои права. Специалисты замечают, что в США на проблему обратили внимание не сразу и без особого энтузиазма, после демонстраций, писем президенту, независимых исследований...

Стрессовые расстройства в период боев описаны военными медиками впервые еще более ста лет назад; их приметы - отсутствие концентрации внимания, гнев, сверхбдительность (человек спит с оружием и готов стрелять во сне). Собственно послевоенный стресс дает себя знать через 4-8 недель после возвращения домой и радости встречи с близкими: возникает тревога, навязчивая жажда возмездия, рассеянность, запои, агрессия. Если в этом случае не приходит помощь - наступает следующая фаза, уже из области психиатрии, пережитое замещает реальность, меняется личность...

Для того чтобы этого не произошло (а также чтобы вчерашний воин не пополнил ряды криминальных структур, наркоманов и бомжей), считает профессор, вице-президент Независимой психиатрической ассоциации России Виктор Каган, необходима психотерапевтическая помощь. "Как после любого стресса, даже американские полисмены из групп захвата проходят после каждой перестрелки курс реабилитации". Однако это в Америке, где психотерапия - национальный культ. На сегодняшний день в России потребность в психологах удовлетворена только на восемь с половиной процентов. В проекте бюджета на 1998 г. не предусмотрены расходы на реабилитацию бывших солдат и офицеров. В то же время люди, нуждающиеся в экстренной психологической помощи, исчисляются десятками тысяч. В медицинской реабилитации и протезировании нуждаются также многие. Не говоря уже о том, что "чеченский синдром" наложил свой отпечаток на матерей, отцов, жен и детей воевавших в зоне конфликта - не только погибших, но и вернувшихся домой.

"На местах, в регионах наметилась вполне советская тенденция - надеются на то, что когда-нибудь будут созданы реабилитационные центры, - продолжил Виктор Каган. - Интересно, за какой счет? Не говоря уже о том, что лишнее ведомство само по себе проблему не решит. Мировой опыт преодоления посттравматических стрессовых расстройств говорит о том, что главные помощники вчерашнего солдата - его близкие. В первую очередь семья. Да, его больно слушать. Но ему необходимо выговориться! Его необходимо выслушать и понять. Помимо семьи, важен "ближний круг" - соседи, друзья, группы ветеранов, которые помогут вернуться в нормальную жизнь, поддержат. Надо не ждать, пока кто-то "сверху" начнет эту работу, а действовать уже сейчас, и место профессиональных психологов могут занять добровольцы, общественные инициативы. Кстати, это касается и родных погибших: помогая другим, они "реабилитируют" себя самих после пережитого. Хорошо при этом обладать элементарными знаниями по проблеме - эти сведения были опубликованы в вестнике Российской ассоциации телефонов экстренной психологической помощи (РАТЭПП) за 1997 год".

Алла Васильевна Власова из Брянска о вестнике РАТЭПП узнала только на конференции. Она рассказала о том, как вот уже два года Брянский комитет солдатских матерей собирается помочь демобилизовавшимся - добивается бесплатного направления на обследования в госпитали и больницы, помогает трудоустроиться, соединяет с брянским обществом участников боевых действий в мирное время, где готовы принять и выслушать. В комитете работает "горячая линия" - приходят родители отвоевавших и сами демобилизовавшиеся.

Похожая практика существует не только в Брянске: в Новосибирске (общество "Обелиск"), в Удмуртии, в Новокузнецке, Чувашии, Хабаровском крае, по всей России комитеты солдатских матерей и общества ветеранов, воевавших в горячих точках, собирают сведения о вернувшихся, об их первостепенных нуждах. Помимо психологической помощи, часто требуется и чисто практическая: задерживается (иной раз просто не выплачивается) компенсация за службу в горячих точках, не приходят из части необходимые медицинские документы. Бывший солдат часто не имеет средств на жизнь, на гражданский костюм.

"Самая главная проблема - трудоустройство, - говорит председатель Ленинградского отделения Краснодарской краевой организации "Матери Кубани" Надежда Васильевна Авдеева, - и наша задача - помочь". "Матери Кубани" в одном Ленинградском районе нашли работу для 25 молодых людей, ускорили выплату денежной компенсации. Здесь работает реабилитационный центр, бесплатно консультируют юрист и психолог, регулярно собирается гуманитарная помощь. Матери посещают госпитали с грузом лекарств и подарков, недавно отвезли "два кулька крестиков" с благословением местного батюшки.

А для ставропольских матерей главная боль - недавно вернувшиеся из Чечни, прежде всего печально известная 101-я бригада. Тем, кто дослуживает здесь, помогают продуктами, помогают передавать письма домой. "Все зависит от руководства частей, - считает Татьяна Мущеренко, лидер КСМ Ставрополья, - с руководством 101-й бригады мы воюем давно, а до них прибыли военные летчики - совершенно другое дело, почти никаких проблем. Ни пьянства, ни воровства, ни дедовщины".

Реабилитация вчерашних солдат и их родных, о которой до сих пор всерьез не задумалось государство, вот уже два года как идет в России. Солдатские матери, еще недавно выходившие с демонстрациями против чеченской войны, сражаются сегодня за души своих и чужих сыновей. Сколько битв еще им предстоит? Сколько нам еще жить в перевернутом мире, где власть поворачивается спиной к тем, кого использовала, искалечила и обманула?

Лидеры-матери, собравшиеся в Ростове-на-Дону, не плакали. Они научились сдерживать слезы и принимать конструктивные решения. Одним из них стало создание постоянно действующей информационной сети по обмену опытом и взаимной поддержке. Матери многому научились: многие входят в состав призывных комиссий и знают поименно призванных и демобилизованных, многие - депутаты местных выборных органов власти и умеют убедить руководство области или района в необходимости помощи той или иной семье. Все без исключения используют квалификацию и профессиональную поддержку родных - психологов, врачей, юристов. Делая подчас невозможное. И нельзя ими не восхищаться, только мешает жгучий стыд.

Об этом не давала позабыть здесь, в Ростове, расположенная 124-я судебно-медицинская лаборатория, где до сих пор хранятся почти пять сотен неопознанных русских и чеченцев. Не дал позабыть и факт, о котором узнали на самой конференции - в новочеркасских "казачьих лагерях" погиб солдат срочной службы из Москвы. Еще одна жертва "чеченского синдрома".

Ставропольские женщины
проголосуй за самую красивую

Телефоны агропредприятий Ставрополья

Книгу можно купить, телефон (8652) 94-14-56